На лето к Ваньке сын приезжал из города и привез костюм. Свой, ношенный. Он ему мал стал, на локтях поистерся. Выбрасывать жалко, продать - никто не покупает. Вот он и привез его отцу.

Ванька, конечно, никогда в жизни костюм не носил. Да что не носил. Не одевал никогда. Есть у него в сундуке костюм на смерть. Дак ево ж только после смерти и одеть то можно!

А тут костюм! Пиджак с пуговицами. Брюки на молнии.

Нет, слышь! Ширинка на молнии!

У Ваньки, конечно, есть штаны. Даже ширинка на них была. Даже там когда то пуговицы были. Ну, это уж давно! А сейчас то, что там закрывать! Опасно! Закроешь, а потом не найдешь, че закрыл то. Да у нас в деревне никто не закрывает. А че закрывать то. Все друг друга знають. В одну баню ходим то.

Нам навоз с фермы вывозить, а он в белом костюме пришел, под пиджаком майка, на ногах галоши, без носков. Морда не поймешь и не красная и не белая.

Ванька к нам не подошел. Оттдаля встал, подбоченилси, оперси на столб, одну ногу, ту которая ближе к столбу, заложил за другую и стоить. Покачиваетси и стоить.

Киноартиста из сибя изоброжаить.

Мы злимси, конечно. Нам что, нам навоз грузить, а он стоить.

Стоить и издеваеться.

Чтоб нас привлечь, значить и позлить он песню засвистел:

- Наш паровоз вперед лети!

Да какой там свист! С одним зубом то! Мы то понимаем, что он позлить нас так хочеть и делаем вид, что ничего не замечем. Грузим себе навоз - наслаждаемси.

А Ванька медленно так руку в карман пиджака опускаить.

Мы даже навоз медленно стали грузить. Он жидкий был навоз то. Потек весь на нас. А мы все равно делаем вид, что не замечаем. Следим как Ванька руку в карман опустил и что то вынимаеть. Медленно так вынимаеть. Мы все уж в навозе делаем вид, что ничего не замечаем. А Ванька вынимаить пачку сигарет "Марльборо".

Мы тут как начали навоз кидать в машину. Видал "Марльборо"! Мы всей деревней курим "Приму". Да и Ванька то акромя "Примы" в жизни ничего не вдыхал, а тут "Марльборо"! Злость нас взяла. Мы машину махом закидали всю навозом.

Шофер из кабины вытить не можеть, и не видить ничего. Шумить в кабине то! Ругается. Ну, потому что не видить ничего и вытить не можеть.

Стоит Ванька, оперси на столб и продолжаить нас испытывать.

Медленно - это он так важность из сибя изображаить - медленно из другого кармана винимаеть... Че б ты думал? Зажигалку! А! Ну, ни дурак ли? А? Все спичками закуривають, а он зажигалку вынул!

Стоить, закуриваеть и не замечаеть, что прямо над ним на проводах сидить грач. Здоровый грач.

Грач тоже не выдерживаеть. Видать у него, как и у нас все в груди кипить. Один глаз у него в небо направилси, а другой на Ваньку.

А Ванька продолжаить нас испытывать.

Опять медленно вынимаеть из кармана. Ни за что не догадаешьси, че он вынимаеть. Мы уж не обращаем внимания на то, что теперь машину надо выкапывать из навоза. Всю ее закопали.

Шофера и не слыхать, че он там кричить.

Смотрим, че же Ванька вынеть на этот раз. И он учудил! Вынимаеть носовой платок! Нет, слышь! Не только вынимаеть, но даже стараеться им нос вытереть!

Такого испытания даже грач не выдержал! Он голову вытянул и как бы поднял, хвост распушил, напрягси и ... . Ну, по культурному, обдал Ваньку грачиным навозом. Видать натерпелси Ванькиных издевательств! Много навозу вылилось на Ваньку. Весь костюм сразу перекрасилси.

У нас сразу напряжение спало. Стали мы шофера откапывать и рассказывать ему, че произошло то.

А Ванька постоял, постоял и ушел домой.

Марфа костюм постирала и спрятала в сундук.

Теперь Ванька ходить как нормальный - в штанах без ширинки, летом в галошах, зимой в валенках, зимой и летом в телогрейке.

Ну и то правда. А то, как навоз то грузить? А?